Моя русская Бабуля терпеть не могла телевизор.
Чуть ли не единственный раз в жизни она зачем-то включила его...
и попала на "Тевье-молочника".
Спектакль её потряс.
Настолько, что она все последующие годы постоянно его цитировала.
А моих маленьких сынишек с той поры называла не иначе, как "два миллиона".
Помню, несколько дней после спектакля - ходит-ходит, вдруг остановится
да и воскликнет: - Нет, ну до чего же хороший мужик, этот Тевье,
совсем, как наши, хоть и еврей!

Это выражение "хороший мужик, хоть и еврей"
меня забавляло потом ещё много лет.
Русская и еврейская ветви моей семьи пересекались крайне редко.
У каждой была своя культурная и религиозная поляна.
Они не совались в дела друг друга, соблюдая дистанцию.
И тут, через столько лет вежливого неприятия,
внезапно приключился объединительный литературный момент.

В общем-то, Бабуля была и сама очень похожа на "этого Тевье".
Неунывающая, весёлая, трудолюбивая.
С простоватым крестьянским юморком и потрясающей жизнестойкостью.
С таких как она и писал свои истории Шолом-Алейхем.
Когда перечитываю его - всякий раз вспоминаю Бабулю с её двумя миллионами.
А когда поминаю её -
где-то рядом, постоянно, маячит тень великого еврейского писателя
и его пронзительный Тевье-молочник.